Роберт Хьюз

Мы видим модную даму (по крайней мере, ее ноги), спешащую по тротуару с таксой — животным с низкой посадкой, этакой спортивной машиной собачьего мира.

его нет в нашей культуре 1980 года, но было в авангарде 1890-го? Возбуждения, идеализма, самонадеянности, веры в новое, а главное — ощущения того, что искусство, такое идеальное и благородное, сможет найти необходимые метафоры, чтобы объяснить нам радикально меняющийся мир.

Они стали гигантскими слугами, неустанным стальным негром, которым повелевает Разум в мире с бесконечными ресурсами.

Изображенный момент — это знаменитый parade, который часто изображали в конце XIX века Дега и Тулуз-Лотрек: проститутки красуются перед клиентом, пока он делает выбор.

В «Девицах» проступает сквозная в творчестве художника тема страха, переходящего в священный ужас перед женщинами.

В одной из своих работ Пикабиа называет машину «Дочь, рожденная без матери». Так возникает современный вариант мифа о непорочном зачатии, разве что Христос был рожден без отца.

Подлинный подтекст этой работы хорошо описан в романе Жориса Гюисманса «Бездна» (1891): «Взгляни на машины, на ход поршней в цилиндрах; ведь это — стальные Ромео с чугунными Джульеттами; человеческие проявления нисколько не отличаются от снования машины. Это закон, и ему приходится покоряться любому, если он не святой и не импотент»22.

В наше время этому культу служат публичные выставки драгоценных шедевров из корпоративных коллекций, и опыт восприятия искусства заменяется возбуждением от созерцания немыслимых капиталов.

Для него проститутка — Giftmädchen, отравительница из немецкого фольклора, средоточие страха кастрации, вестник сифилиса и разрухи. (После Второй мировой войны этот образ угас в европейском сознании, однако причиной тому было не смягчение нравов, а растущая доступность пенициллина.)

В 1913-м Россия была ближе к Европе, чем когда-либо после 1930-го.