Жизнь по ту сторону правосудия

ни этот вопрос, ни вопрос многих моих новых друзей про амнистию на «прямую линию» не вынесли. Ни слова об амнистии к 70-летию Победы. Зато вынесли вопрос про то, как бывший военный не разрешает купить жене собаку. Ее подруги просят президента, как Верховного главнокомандующего, приказать мужу разрешить купить жене собаку. А еще делом государственной важности модераторы вопросов посчитали проблему жениха-неудачника, которому отказывает невеста.

Разговоры вроде «если женщина умная, сама всего добьется, не нужен ей никакой феминизм» пусть сексисты засунут себе сами знаете куда. С таким же успехом можно говорить «если негр умный, сам всего добьется, и не нужен ему никакой Африканский национальный конгресс61» во времена апартеида.

Можно подумать, что если арестованная в тюрьме захочет повеситься, то она не найдет, на чем. Сначала эти уроды доводят людей до стремления к суициду, а потом лишают шарфов и шнурков. Цинизму карательной машины нет границ.

самом деле никакой политики в России нет. Как не было ее во времена СССР. В Верховный и прочие советы избирались рабочие, доярки, учителя, врачи и масса людей из простого народа. Но никакого реального влияния они не имели. Сейчас в Госдуме заседают спортсмены и певцы, получают огромные зарплаты и роскошную жизнь. Никаких решений они не принимают. Политики ни в СССР, ни в России не было, если не считать короткого срока с 1992 по 2000 год.

А еще в камере жили два привидения. Я их, правда, никогда не видела. Но они ко многим приходили по ночам. Особенно перед судом. Не верю в мистику, но трудно не поверить, когда тебе рассказывают одно и то же разные люди.
Люся помнила одну из них живой. На воле эта женщина работала заместителем главы управы одного из районов Москвы. В управе вскрыли крупные хищения в муниципальном заказе. Повесили их на женщину. Она, невиновная, верила, что суд ее оправдает, и стойко переносила тюремные трудности. Юридически грамотная, многим помогала писать апелляции и жалобы. Ее лучшей подругой была одна из самых издаваемых в России писательниц, фамилия которой слишком известна, чтобы ее называть. В бытность на высоком посту чиновница предоставляла писательнице помещения для презентаций…
Суд приговорил женщину к трем годам. В полном отчаянии она позвонила подруге-писательнице. А та ответила: «Забудь меня и этот телефон». Не выдержав, осужденная повесилась на простыне. Через несколько лет, уже после отставки Лужкова, ее посмертно реабилитировали. Но душа ее так и не успокоилась. Вот и приходит по ночам к женщинам, ожидающим суда. Ничего не говорит, но может потрогать.

Подумалось: сколько таких женщин, как она, десятки лет терпят насилие от мужей и любовников. Полиция их просто посылает. У женщин заканчивается терпение, они берутся за нож или что-нибудь тяжелое и решают проблему своими силами. А потом – арест, суд и зона. Почему наше государство не способно защитить женщин даже от домашних насильников? Да потому, что ему все равно.

Приходил охранник, привязывал ее. Говорил, что работал в психушке и вязать умеет.

Когда меня выводили из клетки, конвойный поторопился подсунуть мне на подпись бумажку о том, что претензий к конвою нет. В порыве эйфории я подписала ее.

А чем вы можете это обосновать? – спросила судья. – У вас есть какие-либо доказательства?
Следовательница молчала. Она была похожа на не выучившую уроки двоечницу, которая не ожидала, что ее спросят.
– Чем вы можете подтвердить, что Сухарева может оказать давление? К вам поступали жалобы?
И тут Убогова начала мямлить, заикаясь, всякую чушь о том, что люди опасаются за свою жизнь и здоровье, что я могу их преследовать, будучи на свободе…

В деле нашлись в буквальном смысле слова белые пятна (Убогова закрывала их бумагой при отксеривании)