Освенцим. Нацисты и «окончательное решение еврейского вопроса»

С наступлением 1990-х словно прорвало плотину, и на волю хлынули долго подавляемые воспоминания и мнения. В Прибалтике мне доводилось слышать признания в том, что люди приветствовали нацистов как освободителей; в диких степях Калмыкии я из первых рук узнал об организованных Сталиным карательных депортациях целых народов; в Сибири я встречался с ветеранами, попадавшими в тюрьму дважды: один раз — по приказу Гитлера, второй — по приказу Сталина; а в деревеньке возле Минска я познакомился с женщиной, оказавшейся в самой гуще страшнейшей в современной истории партизанской войны — немного подумав, она сказала мне, что красноармейцы-партизаны были хуже нацистов.

Чему эти люди, которые выжили в лагерях смерти, научили меня (и, если быть честным, так же как и преступники), так это тому, что человеческое поведение — очень тонкая штука, совершенно непредсказуемая и зачастую зависит от ситуации.

Датс­кая куль­тура отли­ча­лась силь­ной и расп­рост­ра­нен­ной верой в незы­б­ле­мость прав чело­века, что спо­собст­во­вало бла­го­род­ному пове­де­нию боль­шинства жите­лей.