Волчица и пряности. Том 5

«Уж если ты ешь яд, то можешь съесть всю тарелку»?

Тот, кто знает, как что-либо сделать, – слуга того, кто знает, зачем это нужно сделать

Что ж, хорошо, что у вас нет ничего такого, от чего дети боятся ходить писать по ночам.
Какое-то мгновение Хоро казалась ошеломленной, потом расхохоталась.
– И чтобы ты знала: это я не о себе самом, – добавил Лоуренс.

Хоро крутанулась, словно демонстрируя роскошный хвост Мудрой волчицы из Йойтсу, затем оперла руку о бедро и оглянулась на Лоуренса через плечо.
– Если я в тебя влюблюсь, мне будет неудобно.
Лоуренс никогда не забудет эту озорную улыбку.

И все же Лоуренсу захотелось пошутить.
Ведь в глазах Хоро пряталось смущение.
– Забудь о прибыли. Я бы предпочел, чтобы ты вернула мне мои поводья.
– Дурень, – объявила Хоро и, хлопнув Лоуренса по и так распухшей щеке, отодвинулась. – Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь это позволю?

И все же Лоуренс продолжил обнимать Хоро. А затем –
– Я люблю тебя.
Он мягко, едва прикоснувшись, поцеловал ее в щеку.

Если бы она всегда верила, что сближение с другим ведет всегда к одному лишь отчаянию, если бы она искренне страшилась этого – она бы не заговорила с Лоуренсом, как бы сильно ни жаждала компании.
Собака, обжегшаяся об очаг, всегда будет его бояться.
Вновь и вновь в очаг лезут лишь те, кто верит, что там их ждут жареные каштаны, и кто не в силах забыть их сладкий вкус.

Проблема была в Хоро.
Какое у нее будет лицо, когда она узнает, что Лоуренс выпустил из рук сделку, которая даровала бы ему его мечту?
Она будет в ярости, это точно.

На этом все шансы, что любой из них скажет другому, что хочет продолжать путешествовать вместе, были порушены.
Хоро этого и желала. Лоуренс нет.
Он дал ей то, чего она желала, ценой собственных чувств.
Это была сама суть понятия «доброта», и потому Хоро этого боялась.

Даже все понимая, им вполне можно было насладиться; и Хоро надеялась, что они смогут расстаться с улыбками на устах.
Но Лоуренс знал, что это невозможно.