Путеводитель по стране сионских мудрецов

Бааль-Шем-Тов (XVIII в.) – основатель хасидизма.

Рабинер много лет работает на радио. И как-то позвонил ей некий немолодой еврей и произнес целый монолог о том, что мы, носители высокой и значительной культуры русской, попросту обязаны нести культуру эту в темные и полудикие приехавшие массы. И себя для этого несения он щедро предложил. А так как монолог никак не мог закончить и тянул, тянул слова настырный просветитель, Леночка ему учтиво предложила изложить свои соображения письменно и прислать на радио.

– Запишите, пожалуйста, наш адрес, — вежливо сказала она, — мы в Тель-Авиве находимся, улица Леонардо да

однажды во время похорон очередной жертвы израильской агрессии, где кроме безутешных родственников и товарищей по борьбе были операторы телевизионных компаний, в небе появился израильский самолет. Народ бросился врассыпную, а в том числе — и лежавший на носилках труп. Однако такие кадры вы редко увидите по телевидению. Проста причина: журналисты знают, что с ними может случиться после появления информации, неприятной палестинцам.

Читателю, которого эта тема интересует, мы с радостью присоветуем отличный капитальный труд М. Штереншиса «История государства Израиль», замечательную книгу М. Хейфеца «Арабы и евреи: конфликт культур» и не менее познавательную и чудесную книгу В. Фромера «Хроники Израиля», выходившую в России под названием «Солнце в крови», и его же «Реальность мифов».

Музей ЭЦЕЛа в Тель-Авиве, на набережной по дороге в Яффо, Музей ЛЕХИ на улице Штерна в Тель-Авиве, Музей Бегина в Иерусалиме, и там же, на Русском подворье, — Музей узников подполья, бывшая британская тюрьма, и Музей героизма в Акко, в цитадели Старого города. В Акко на эшафот взошли четырнадцать человек. В Иерусалиме двое, чтобы избежать петли, взорвали себя гранатой. И может быт

Связь между благополучием и тонкой душевной организацией была в свое время отмечена Прустом

Визуальной эстетики у евреев нет по причине отсутствия визуального мышления. Им

Лет тридцать тому назад ехали мы ночным поездом из Амстердама в Милан. И вот поутру поезд остановился то ли в Цюрихе, то ли в Женеве — не суть важно. Важно то, что, пробудившись, мы внезапно вспомнили, что в этих краях живет один наш приятель, и — чего только в голову не придет с похмелюги — вознамерились нанести ему сюрпризный визит. Радостно схватив сумку, мы рванулись к двери и… Перед нашим взором раскинулся перрон, обычный железнодорожный перрон. Обычный? В том-то и дело, что, имея все признаки перрона, как то: серый асфальт, фонари, витрины с расписанием поездов, — он сиял девственной, не виданной нами нигде и никогда чистотой. Ей, этой чистоте, могли бы позавидовать операционные лучших клиник мира. Ни клочка бумаги, ни окурка, ни спички, ни билета, ни микроба какого, не говоря уже о бациллах, — ничего, одна только стерильная чистота. Застывшая в воздухе нога наша не осмелилась нарушить это совершенство и, повисев в воздухе, вернулась на сталь тамбурного пола. А уж когда взгляд наш упал на собственное

Обычай этот появился благодаря ученикам святого Ари (о котором речь впереди). Каким образом он связан с Каббалой, мы говорить не будем — дело, как известно, секретное, но про обычай зажигать в эту ночь костры у нас есть свое соображение. Дело в том, что мудрый Ари придумал теорию, по которой Господь запустил в этот мир свет через специальные трубы. Эти трубы не выдержали напора Божественного света и лопнули. Это приводит нас в недоумение: что же, Господь не мог сделать приличные трубы

ческий нонсенс, звали Иоханан Бен-Заккай