Ты как девочка

Мамочка говорит, что существует «инерция дня»: если полдня валяться в кровати, читать, смотреть кино, дремать, то к вечеру только и остается, что вяло встать на минутку и опять лечь – сил никаких нет… Или, если полдня работать, не отрывая глаз от компьютера, то можно и до ночи работать… Или, если начнешь с утра смеяться, то так и смеешься до вечера или по крайней мере улыбаешься. Инерция дня распространяется на все.

Как ей, человеку с развитым воображением, невозможно представить, что ее читатели прочитали о ней и завтра забудут? Ей кажется, что в каждом доме, за каждым окном, на каждой кухне выискивают в ее текстах ляпы и смеются над ней. А всем любопытно или смешно долю секунды, а потом сразу же глубоко наплевать.

тебя есть только один крошечный талантишко – вызывать жалость. Как это тебе мама всегда говорила – «помни, кто ты»? А кто ты? Была папина дочка, а сама ты – кто? Не жена, не писательница, ты просто «не»…

Нет, я понимаю, что счастье – это не норма. Я иногда сижу-сижу и вдруг введу в поисковик «мне плохо, что мне делать?». Я бы написала роман из одной строчки «мне плохо». Но я понимаю. Я же не Клара, это она все ждала счастья, а я всегда знала, что счастья никакого нет. Есть симметричный ответ судьбы: это тебе за то, а то за это.

Что это они все про счастье, что счастья не бывает, как сговорились? Похоже, они только что узнали, что счастья нет, и плачут – ах, вот как, и одновременно радуются – ну, ура, теперь мы знаем главный секрет жизни. Деда Мороза не бывает.

– Хочешь совет мэтра? – засмеялась. Она, когда смеется, еще больше похожа на ястреба. – Ну, вот тебе совет: никто, кроме тебя, не знает, как тебе писать. Ты один это знаешь. Главный враг писателя – хороший вкус. Когда будешь придумывать свой мир, помни, что каждый в чем-то облажался и смертельно боится. Особенно те, у кого с виду все прекрасно.

Если ты писатель, ты не думаешь, как Клара, кому нужен твой текст, сотне теток или десяти тысячам. Мой текст нужен мне, и точка.

– Знаешь, как я начала писать? Я вдруг стала текстом.

– Тестом? – переспросил я. – Вы стали тестом? Это метафора?

– Ага, и из меня испекли пирожки, – хмыкнула она. – Я вдруг стала текстом, как будто я сама себя пишу… Не понимаешь?

Почему-то наше поколение обожает психотерапию. Многих хлебом не корми, дай сходить на сеанс к психотерапевту. Наверное, нас никто не слушал. Мы невыслушанное поколение. Человеку хочется, чтобы его выслушали, полюбили. Наверное, он путает профессиональный интерес и ласку.

– Я бы на твоем месте уже пять минут назад записалась на курсы вождения! А ты? У тебя есть цель? Где твоя цель? – спрашивала она. Это звучало так, будто я забыл свою цель дома, как шапку.

Лизавета положила себе все шоколадное мороженое. Татка никогда бы так не сделала, она знает, что я люблю шоколадное. Общаться с Таткой все равно что мир повернул тебя к себе лицом и нежно рассматривает; общаться с Лизаветой все равно что мир отвернулся от тебя, потому что ты ему нафиг не нужен, это так приятно.