Проклятое время

– Доктор, какое лучшее средство от головной боли?
Раздался голос врача:
– Не напиваться вечером

– Падре, как-нибудь ночью, положа руку на сердце, спросите себя, не пытаетесь ли вы лечить моральные язвы, как неумелый врач мертвого примочками.

Неужели Богу угодно, чтобы некто девятнадцать лет подряд старался заковать чувства людей в панцирь, ясно при этом сознавая, что греховная сущность не меняется?

Пока телеграфист подсчитывал слова, доктор забыл о нем – его внимание приковала к себе открытая толстая книга рядом с телеграфным ключом. Он спросил, не роман ли это.

– Роман Виктора Гюго «Отверженные», – стуча ключом, отозвался телеграфист и, проштемпелевав копию телеграммы, взял книгу и подошел с ней к барьеру. – Думаю, до декабря нам хватит этого романа.

Уже несколько лет, доктор Хиральдо это знал, телеграфист в свободное время передает по аппарату стихи телеграфистке в Сан-Бернардо-дель-Вьенто. Но доктор не мог представить, что он целые романы ей выстукивает.

– О, это слишком серьезное, – сказал врач, листая захватанный том, будивший в нем смутные переживания полузабытого отрочества. – Больше бы подошел Александр Дюма.

– Ей нравится Гюго, – ответил телеграфист.

– А ты уже с ней познакомился?

Телеграфист отрицательно покачал головой:

– Это не имеет значения: я узнал бы ее в любой части света по подпрыгивающему «эр».

твоих снах я остаюсь до самой смерти».

«В твоих снах я остаюсь до самой смерти».

Разольется от слез моих море»

Под дождем склоненные туберозы напомнили ему слова песни.

«Унесет меня в море грез твоих».

Под дождем склоненные туберозы напомнили ему слова песни.