Иисус до Евангелий. Как обрывочные воспоминания нескольких человек превратились в учение о Господе, покорившее мир

Так что историю перевернул не исторический Иисус. Ее перевернул Иисус воспоминаемый.

Несколько иначе (и весьма любопытно) выглядит воспоминание о входе в Иерусалим в Евангелии от Матфея. Здесь сказано, что этот вход стал исполнением Писания:

Скажите дочери Сионовой: вот, царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на осле и молодом осле, сыне подъяремной.

(Мф 21:5)
Перед нами цитата из еврейских писаний (см. Ис 62:11; Зах 9:9). Но у Матфея Иисус исполняет пророчество до странного буквально. В древнееврейской поэзии строки группировались не с помощью рифм (как в привычных нам стихах), а с помощью концептуального параллелизма. Допустим, есть последовательность из двух строк: в первой строке высказывается какая-либо мысль, а во второй она же излагается другими словами (или повторяется часть первой строки с дополнительной мыслью; или здесь попытка отразить другую сторону монеты). В поэтическом плане это могло выглядеть по-разному, но это была именно поэзия, а не описательная проза.

Пророчество Захарии о царе, сидящем «на осле и молодом осле, сыне подъяремной», представляет собой именно такой параллелизм. «Осел» и «молодой осел, сын подъяремной» – это одно и то же животное. Судя по всему, Матфей не понимал, как работает параллелизм, и воспринял его буквально: решил, что речь идет о двух ослах. Соответственно, в его версии Иисус велит ученикам привести двух животных. Они слушаются, и Иисус садится верхом на обоих. Нечего и говорить, картина своеобразная!

Курьез: на протяжении веков христиане обвиняли в убийстве Иисуса «евреев» и никогда – «итальянцев.

Об Иисусе остались лишь воспоминания.

Это открытие помогает понять, как исторических личностей вспоминали люди, их знавшие. Само восприятие очевидцев неполно (невозможно заметить всё), а то и ошибочно (что-то воспринимается неверно). В памяти хранится информация частичная и иногда недостоверная. Попытки извлечь ее и воссоздать картину по кусочкам приводят к новым ошибкам. Если человек рассказывает о событии вскоре после него, а затем пересказывает историю снова и снова, повторные пересказы обычно определяются первым пересказом. А если человек впервые рассказывает о событии намного позже и пересказывает нечасто, пересказы могут варьироваться.

если человека просили воспроизвести объект вскоре после просмотра и с частыми интервалами, он обычно воспроизводил его так, как вспомнил и воспроизвел первый раз (даже если первое воспоминание было ошибочным). В уме закреплялось ошибочное воспроизведение, а не реальный объект.

Эксперименты Бартлетта показали: когда мы вспоминаем какую-то вещь, мы не извлекаем воспоминание о ней из определенной части мозга. Мы конструируем память из разрозненных кусочков. И этих кусочков не всегда хватает. В процессе конструирования, который почти никогда не прекращается, возникают ошибки. Это могут быть массивные пропуски и изменения. Нередко воспоминания выдумываются.

Саймонс и Шамбри делают вывод: «Мы воспринимаем и запоминаем лишь те объекты и детали, которые получают сфокусированное внимание».

Вы замечали, что на средневековых картинах Иосиф – всегда пожилой, а Мария – юная? Это взято из Протоевангелия Иакова. А может, вы слышали католическую идею, что «братьями» Иисуса Новый Завет называет не родных братьев, а двоюродных, или сыновей Иосифа от первого брака? Последняя точка зрения – также из Протоевангелия Иакова. Или помните легенду о том, что когда Иосиф и беременная Мария отправились в Вифлеем, Мария ехала на осле? Опять-таки это Протоевангелие Иакова. В ряде отношений оно веками влияло на то, как христиане помнили обстоятельства рождения Иисуса, причем даже сильнее чем Новый Завет.

Прошлое не застыло неизменным во времени. Оно всегда трансформируется в сознании, в зависимости от того, чем сознание занято здесь и теперь. По мнению Шварца, парадоксальный образ Линкольна как пророка гражданских прав «показывает текучесть прошлого и оправдывает слова Мориса Хальбвакса, что “коллективная память – это, по сути, реконструкция прошлого, которая адаптирует образ исторических фактов к верованиям и духовным нуждам настоящего”».