«… Звездоплавательный пузырь с реанимационным саркофагом внутри, где вторично воскресал Спартак, вошел в плотные слои атмосферы. Пузырь притормозил, не спеша пронырнул стратосферу, аккуратно вписался в прореху между облаками, сбросил скорость до минимума и, наконец, коснулся почвы. Амортизируя, пузырь сплющился, внутри его возникла воздушная подушка. Она поддержала саркофаг, где полностью восстановился, воскрес Спартак, как раз к моменту посадки. Подушка из воздуха мягко просела, пузырь лопнул, саркофаг треснул пополам, половинки раскололись надвое, четвертинки располовинились, осьмушки разделились, саркофаг рассыпался камушками, они раскрошились в песок, он измельчился в пыль, ее унес ветер. Обнаженный герой, совсем слабый в начале своей третьей жизни, гораздо слабее, чем в начале второй, лежал на рыхлой и теплой почве и глядел в белесые небеса. Пахло свежестью и простором, дышалось легко и вкусно. Лежать и чувствовать, как в возрожденном теле потихоньку-полегоньку копятся силы, было чертовски приятно, но Спартаку хотелось большего, ему хотелось контролировать ситуацию. Или, на худой конец, иметь о ней представление. О ситуации, в которую он попал. Или угодил. …»
