Апология истории

Историк не только размышляет о «человеческом». Среда, в которой его мысль естественно движется, — это категория длительности.

прошлому для объяснения настоящего прибегали так активно лишь с целью убедительней оправдать или осудить настоящее. Так что во многих случаях демон истоков был, возможно, лишь воплощением другого сатанинского врага подлинной истории – мании судить.

к прошлому для объяснения настоящего прибегали так активно лишь с целью убедительней оправдать или осудить настоящее. Так что во многих случаях демон истоков был, возможно, лишь воплощением другого сатанинского врага подлинной истории – мании судить

Люди больше походят на свое время, чем на своих отцов

Добрый землепашец, сказал Пеги, любит пахать и сеять не меньше, чем собирать жатву.

Все прочее, по выражению Мальбранша, — это только «всезнайство» («полиматия»).

Ибо наш ум по природе своей гораздо меньше стремится узнать, чем понять.

Игры, писал Андре Жид, ныне для нас уже непозволительны, кроме, добавил он, игры ума.

Читатели Александра Дюма — это, быть может, будущие историки, которым не хватает только тренировки, приучающей получать удовольствие более чистое и, на мой взгляд, более острое: удовольствие от подлинности.

Для всякого человека, если он не круглый дурак, все науки интересны.