Рико, Оскар и тени темнее темного

Способность ориентироваться у меня как у пьяного почтового голубя в метель при силе ветра двенадцать баллов

совершенно непонятно, почему клубнику называют клубникой, хотя никаких клубней у нее нет.

Эти телевизионщики всегда глядят озабоченно, когда речь идет о детях, а в супермаркете запросто треснут тебя по спине корзинкой для покупок или запихнут в морозилку, если окажешься у них на пути.

Мы живем в мире, который быстро все забывает.

— Без шлема? — недоверчиво сказал я.

— Я меньше боюсь, когда ты со мной, — тихо пробормотал Оскар и быстро заговорил дальше, как будто ему было неловко

— Ты использовал меня, чтобы войти в дом! Чтобы искать там Маррака! Чтобы выяснить, здесь ли он живет!

Снова никакого ответа. Я тоже больше ничего не говорил. Молчание расползалось вокруг нас, как чернильная лужа. Нам надо было сматываться. А вместо этого мы стояли на находящейся под угрозой обрушения лестнице, в кромешной тьме, и не могли найти слов… Я — от разочарования, а Оскар — потому что не знал, как ему попросить прощения.

— Вначале… — сказал он наконец и снова сделал маленькую паузу, — вначале ты был мне безразличен. Я и правда хотел только войти в дом. Но наверху, в этом саду на крыше…

— Где ты наконец нашел, чего хотел…

— Там мне стало стыдно, что я тебя использовал. Я к тебе очень привязался, Рико! Ты — мой единственный друг. Ты никогда не дразнил и не обижал меня, и ты рисковал жизнью, чтобы меня найти.

И шепотом добавил:

— Все еще рискуешь.

— Сидеть — это крайне сложное дело!

Представить себе что-то «наоборот» всегда очень трудно, особенно если не очень-то понимаешь, как оно должно быть по-правильному.

От беспорядка вокруг в голове у человека тоже возникает полный беспорядок, особенно если к нему добавляются полуодетые парикмахерши

Иногда бывает, что, если кому-нибудь рассказать о том, что сбило тебя с толку, начинаешь сбиваться немножко меньше.