Розенкранц и Гильденстерн мертвы

Розенкранц
– Я пойду с тобой, но в мою сторону

должно быть, был момент, тогда, в самом начале, когда мы могли сказать – нет. Но мы как-то его упустили.

китаеза, из династии Тан, – по мнению некоторых, большой философ, – ему однажды приснилось, что он – бабочка, и с этой минуты он уже никогда не был полностью уверен, что он не бабочка, которой снится, что она китайский философ… Двойное ощущение безопасности. Можно позавидовать.

Научный подход есть форма защиты от чистого чувства страха.

Розенкранц
– Горит!
Гильденстерн (срываясь с места).
– Где?!
Розенкранц
– Нигде. Просто хотел показать, что значит злоупотреблять свободой слова.

Дело в том, что они играют в орлянку. Происходит это следующим образом: Гильденстерн достает монету из кошелька, подбрасывает ее и дает ей упасть. Розенкранц разглядывает ее, определяет, что выпало, произносит «орел» – ибо так оно и есть – и опускает ее в свой кошелек. Потом процесс повторяется.

Единственный вход: рождение, единственный выход – смерть. Какие тебе еще ориентиры?

Нервотрепка как вид искусства.

Что сжигаем мосты, по которым сюда мчимся, не имея других доказательств своего движения, кроме воспоминаний о запахе дыма и предположения, что он вызывал слезы.

Альфред! Перестань ковырять в носу. Королевы совершают это… умственным путем… Это у них наследственное