Придворный

Понимаешь?

Служба
В восемь я в лазарете, от дежурства никто не освобождал. Принимаю рапорт у стоящих по стойке «смирно» служителей. Дежурят те же, что в прошлый раз. Возвращаю им приветствие, командую «вольно» и приказываю «без чинов». В отличие от прошлого дежурства, мне подают накрахмаленный халат и информируют о пациентах.

Первым пришел парень с отцом. Тот, который себе пальцы отрубил. Пальцы приросли правильно. Гнутся нормально. Чувствительность восстановилась полностью. Шрамы остались, но оно даже хорошо: помнить будет про технику безопасности. Парень несвязно благодарил, пытался руку целовать. Отец узелок с деньгами старался сунуть. Пришлось объяснить, что брать деньги за служебные обязанности по отношению к служащим, исполненные в служебное время, в служебном помещении, – целиком и полностью неуместно, а если хоть немного подумать, то и безнравственно. Мужик проникся и спрятал узелок.

Вторым пришел служитель с женой, тоже служительницей, и дочкой. Вы уже догадались, да? Рябой. Маленькая, всего лет пять девочке. Принес три мелкие дешевенькие жемчужины, а как раздели малышку, оспин штук пятнадцать нашлось. Ну что делать? Девчонку жалко. Это она сейчас ничего не понимает, а чуть подрастет… Жемчужины не взял, сказал, что пока у меня остались. Вроде все повреждения загладил, но вышел из операционной никакущий.

Санитар побежал мне за чаем и салом. Фельдшер накапал для папаши полную мензурку чего-то подозрительно прозрачного. Мамаша оглаживала места бывших оспин и торжественно благословляла меня. Только дочка тихонько хихикала, считая, что мама с ней играет и специально щекочет за разные места.

Хлопнувший мензурку служитель заявил:

– Вы меня не знаете, но вы узнаете, каким благодарным может быть Кирилас. Да, я мелкий человечек, можно сказать, пыль под ногами, но могу о-го-го! У меня семья восемнадцать лбов, только которые

Есть у меня на примете пара-тройка желающих позолотить свой герб, любую тебя возьмут.
Тереза
– Ой, мамочка! Если бы ты его видела! Он такой… необыкновенный. Не то что Львов, который со слащавой физиономией про подвиги на войне рассказывает, а у самого даже никаких наград нет. У этого на лице шрам от меча, солдатский орден на шее и золотое оружие. Он тому с кинжалом каблуком в лоб заехал. Ногу выше головы задрал! Другому в пузо хрясть! Через стол прыг! Рукой махнул – и третий скрючился! Четвертому с кастетом по ноге бамс! Тот загнулся, он опять прыг – и локтем по затылку.
– Тебе бы мальчишкой родиться. Только про драки да про лошадей говоришь.
– Мам! Он хороший. Цветы своим дамам подарил, а мне папочка не купил. Поговори с папой, чтобы он меня замуж за него отдал.
– О боги всемогущие! Куда тебе замуж?! Тебе десять еле исполнилось!
– Ну и что? Ему тоже лет шестнадцать или семнадцать, раз гимназист еще. Как раз через шесть лет мы в возраст войдем и поженимся. Он волшебник и я волшебница, у нас будет четыре ребенка, тоже все волшебники. А пока мы подрастать будем, пусть папочка ему карьеру устроит.
– Хм… Мое дитя, давай не будем торопиться. Обдумаем хорошенько, наведем справки…
– Ура! Мамочка! Ты у меня самая лучшая! Я знала, что согласишься! Когда мне двенадцать исполнится, мы с ним обручимся и будем целоваться. Скажи папе, пусть его военным сделает. Лучше всего, если в кавалергардском полку. У них самый красивый мундир и золоченые кирасы.
– Дочка! Я прошу тебя прекратить этот разговор.
– Ну ты поговоришь?! Поговоришь?! А я буду всегда-всегда тебя слушаться и стараться на чистописании. Договорились, да?