Тайное проникновение. Секреты советской разведки

Поразительный пример агентурного проникновения в целый ряд правительственных учреждения США, в том числе и в американские спецслужбы, являет собой деятельность разведчика-нелегала Ахмерова И. А. (в дальнейшем Билл). Ни сам он, ни выдающиеся результаты его деятельности не стали достоянием гласности вполне закономерно, поскольку, несмотря на масштабы длительности, они остались неизвестными и американской контрразведке, и довольно многочисленным изменникам, бывшим сотрудникам советской внешней разведки, перебежавшим на Запад. Только один из них, изменник Гордиевский, пытается что-то говорить о Билле, одну из лекций которого он якобы прослушал в Центре. Но его измышления не имеют ничего общего с действительной жизнью и делами Билла.

В моем понимании только еще один советский разведчик – Ахмеров И. А. (условно «Билл»), нелегально работавший в США девять лет, приближается по размаху и многообразию своей деятельности к Филби.

Коль скоро речь у меня шла о ТФП Филби в ЦРУ, несколько слов о его агентурном проникновении в британские спецслужбы, как о примере уникальной и успешной операции проникновения во все области практической работы всех британских специальных служб. Действительно, не только сам Филби достиг высоких позиций в британской разведке МИ-6, став, как я уже отмечал, фактически первым кандидатом на пост начальника разведки, но и члены его группы проникли в сверхсекретные службы: в криптографическую, Штаб правительственной связи – Кернкросс, в СИС – Блант и Берджес, на дипломатическую – Маклин.
Перед этим исключительным успехом советской внешней разведки бледнеют все другие достижения разведывательных служб как наших, так и западных. Исключительного успеха добился Зорге, но и его ТФП в японские руководящие центры было лишь частичным, а в немецкую спецслужбу – только периферийным.
Западные специалисты от разведки пытаются ставить рядом с Филби своих агентов, изменников Пеньковского и Гордиевского, но тщетно, даже сами они вынуждены признать, что такой результативности, как у Филби, не имела ни одна разведка в мире.

Психологи отмечают, что в условиях ситуаций многих неопределенностей, когда чистый анализ их не может дать однозначного ответа, решающее значение в принятии решений приобретает человеческий фактор.
Вот такой фактор и присутствовал всегда у Филби. Он проявился необыкновенным образом в его скрытом противостоянии Энглтону и обеспечил поразительную для всех победу и полное поражение такого сильного в профессиональном плане соперника.
Не меньшую аналитическую проницательность и настоящие бойцовские качества Филби проявил в наиболее трудный и сложный период его отношений с СИС после бегства Маклина и Берджеса в Москву. Начались допросы Филби с целью вынудить его признаться в сотрудничестве с советской внешней разведкой. Дополнительные трудности для него создали показания изменника Петрова, перебежавшего на Запад в Австралии в 1954 г. и сообщившего о «кембриджской пятерке» советских агентов в Англии.
Огромная выдержка Филби и категорический отказ хоть в чем-то подтвердить свою причастность к бегству указанных двух советских агентов и к их деятельности заставили СИС оставить его в покое, уволив из спецслужбы. Вследствие правильного поведения Филби в создавшихся условиях и влияния его друзей в СИС его официально реабилитировали в 1955 году и даже использовали на разведывательной работе в Ливане.
Не располагая ни конкретными данными, ни желанием раскрывать что-либо по делу Филби, оставшееся неизвестным, могу лишь высказать свое мнение: не мог такой опытный разведчик не оставить надежное наследие своей двухлетней упорной оперативной разработки ЦРУ и ФБР.

В начале 50-х годов Энглтон еще не был главой контрразведывательной службы ЦРУ, но уже успешно шел к этому, по существу, второму по власти и значению посту в этой спецслужбе, который он занял в 1954 году.
Но уже тогда Энглтон, еще в 1944 году повстречавшийся в Англии с Филби, во всем ему подражал.
Когда Филби в 1949 году прибыл в Вашингтон, они стали встречаться регулярно раз в неделю, чтобы «за виски» обсуждать свои проблемы. Лучшей характеристикой искусства Филби овладевать доверием интересующих его людей и оказывать влияние на них могут быть слова Арнульфа Конради:
«Энглтон доверял Филби почти все, что знал сам, не получая от него взамен ничего. Сведения о ЦРУ, которые Филби, без сомнения, передал Советам, были настолько всеобъемлющими, что его биографы на полном серьезе считают, что после его разоблачения ЦРУ следовало бы распустить и создать заново» (Конради А. Жизнь и смерть Джеймса Хесуса Энглтона, который боролся с КГБ. Франкфуртер Алльгемайне Магазин. 1992, март).
О степени откровенности Энглтона перед Филби свидетельствуют другие слова этой же статьи. Автор справедливо отмечает, что вера Энглтона в Филби была настолько сильна, что после бегства в Советский Союз Гая Берджеса и Дональда Маклина и отзыва Филби в Лондон, где началось расследование его причастности к этому событию, Энглтон, бывший уже начальником службы контрразведки ЦРУ и развернувший небывалую охоту за «кротом», то есть агентами КГБ в самом ЦРУ, продолжал по-прежнему верить в невиновность Филби.

При этом Филби не только информировал Центр, но и высказывал свои квалифицированные рекомендации о том, как эффективнее противодействовать враждебным и провокационным акциям Запада. Информация Филби о деятельности ЦРУ и, частично, ФБР была уникальной и бесценной.
Но главная цель, подсказанная внешней разведке самим Филби и умело им претворявшаяся в жизнь, состояла в другом: в закладке фундамента на будущее, в изучении кандидатов из числа сотрудников американских спецслужб на предмет привлечения их к сотрудничеству. При этом Филби исходил не только и, пожалуй, не столько из осуществления вербовки от имени советской внешней разведки, сколько, главным образом, от имени британской разведки. Тем более что такую «легенду» ему лично было легче и естественнее поддерживать. В этом отношении на руку Филби играло прочно завоеванное им доверие контрразведчика Джеймса Энглтона, позже ставшего руководителем всей контрразведки ЦРУ.
Филби правильно оценил этого главного «борца с КГБ», который уже тогда пользовался неограниченным авторитетом в ЦРУ и ФБР, зарекомендовав себя самым активным из инициаторов и организаторов поисков в ЦРУ «коммунистических агентов».
Дружба Филби и Энглтона, стремление последнего советоваться с нашим разведчиком, в том числе по проблемам безопасности в ЦРУ, были лучшей рекомендацией для всех остальных сотрудников этой службы дружить с представителем британской разведки.

Оказавшись в Вашингтоне в качестве представителя СИС, Филби, советский разведчик, пришел в непосредственное соприкосновение со многими представителями не только ЦРУ, но и ФБР. Он оказался в центре совпадения интересов сразу трех важнейших в мире спецслужб, причем о его принадлежности к советской внешней разведке две западные разведки пока не подозревали. В этом было его огромное преимущество в игре в своеобразный разведывательный покер, в которой у нашего игрока были скрытые козырные карты.

Удачный выбор кандидатов в перспективные агенты, сделанный в 1934 году высокопрофессиональными разведчиками-нелегалами Шведом и Дейчем, нашел подтверждение в том, что Ким Филби не только сам к 1940 году проник в СИС и в дальнейшем превратился из агента, источника информации в активно действующего советского разведчика, но и его четыре товарища оказались на важных постах – три в британских спецслужбах: Берджес, Блант и Кернкросс, и один – Маклин – в Форин-офисе.
На этом примере успешного превращения перспективных молодых агентов в чрезвычайно ценных источников самой важной и актуальной информации из государственного аппарата убедительно доказывается обоснованность больших затрат энергии, средств и времени опытнейших разведчиков по воспитанию и подготовке таких кандидатов. Ведь всем членам «пятерки», в том числе и самому Киму Филби, потребовалось около восьми лет для достижения поставленных целей. А сколько опытных разведчиков выезжали за кордон для работы с ними, пока они не набрались профессионального опыта и не смогли уже самостоятельно решать разведывательные задачи.
Итак, Ким Филби, о котором написано немало, к концу 40-х годов достигает в СИС такого авторитета, что его кандидатура начинает считаться наиболее вероятной на пост начальника британской разведки МИ-6. Именно тогда, как достойного представителя СИС, в 1949 году, его командируют в Вашингтон для связи с ЦРУ и ФБР. Этот пост по своему значению являлся не ниже, чем должность заместителя начальника СИС.
Так началось еще одно агентурное ТФП, причем в самую опасную для советской внешней разведки спецслужбу – в ЦРУ.

Отмечу тот важнейший факт, что как сам Филби, так и все члены его знаменитой пятерки, как видно из сказанного о Шведе, появились во внешней разведке в результате целенаправленной работы по приобретению так называемой «перспективной агентуры». Что же это такое?
Под этим определением имеются в виду такие кандидаты на вербовку, которые на момент их приобщения к сотрудничеству не имеют каких-либо заслуживающих внимания разведки информационных или оперативных возможностей. Но они по своим способностям, социальному и общественному положению своих родителей, по профессии, связям и знакомствам потенциально могут получить серьезные возможности для продвижения на интересующие разведку позиции.

Опыт – это черновик будущего. Иной раз будущее требует сотни черновиков.
Жюль Ренар