Последние узы смерти

Живи сейчас. Будущее – сон

Тюрьма – это не Рашшамбар. – Он постучал себя пальцем по виску. – Вот тюрьма.

Люди могут расходиться в определении правды, но жрецы и проститутки, матери и монахи – все почтительно, благоговейно выговаривают это слово. Как будто никто не ведает, какой низкой бывает правда, какой извращенной, какой отвратительной

Она видела, как проступает в их глазах ужас. Словно простое слово – война – было пережитком какого-то древнего языка, загадкой, поводом для дебатов, но не реальностью; как если бы только теперь, почти год спустя, они начинали понимать, что значит это слово

Человек не знает всего, что хранится в его памяти. Ее слова лежали у меня в голове, как закрытая книга на заброшенном чердаке. Я не помнил, что они там. Чтобы найти эту книгу, потребовалось время. И чтобы ее открыть, тоже.