Три «почему» Русской революции

Ленин распознал подлинные амбиции Сталина с опозданием — в конце 1922 г.; а в марте 1923-го — незадолго до того, как с ним случился удар, приведший к угасанию сознания, Ленин предложил сместить Сталина с поста генерального секретаря.

Что же касается Троцкого, то в конце 1922 г. он расспрашивал, как проехать в Горки, — судя по всему, он там ни разу не был.

Одной из причин, по которым Ленин выбрал на роль генерального секретаря именно Сталина, была его уверенность в том, что тот сумеет подавить любую «фракционную деятельность» и не даст партии сойти со строго ортодоксального пути.

В январе 1919 г., в полемике с меньшевистским историком Н.А.Рожковым, он написал, что предложение Рожкова о том, чтобы Ленин взял на себя диктаторские полномочия для разрешения продовольственного кризиса, является «пустяком», потому что аппарат разросся в такой степени, что им не сможет управлять никакой диктатор.

Троцкий привлек его внимание к тому факту, что на содержание партийного аппарата уходят десятки миллионов рублей золотом, Ленин вышел из себя от изумления и гнева.

К тому времени, когда Ленин по состоянию здоровья стал вынужденно отходить от дел, а точнее — от повседневного руководства партией и страной, в советской России уже сложилась привилегированная каста партийных чиновников, общим числом от пятнадцати до двадцати пяти тысяч человек, в значительной части обязанная своим назначением сталинскому секретариату.

Используя это положение, Сталин принялся осыпать милостями верхний слой партаппарата, находившийся в Москве. Он обеспечил ключевым аппаратчикам лучшие жилищные условия, дополнительные продовольственные пайки, поездки на лечение в санатории Запада и т. д.

Сталин был единственным из числа крупных большевиков, у кого имелись и вкус и талант к подобной рутине. Это и стало решающим фактором его восхождения на вершину власти.

Главной целью советской дипломатии в 1920–1921 гг. и в последующий период стало предотвращение сближения между Германией, Францией и Англией.

Ленин, судя по всему, пришел к выводу, что раз уж коммунизм восторжествовал в России по окончании и в результате мировой войны, то и его триумф на всем земном шаре станет возможен только после еще одной мировой войны.