Хаски и его Учитель Белый Кот, ТОМ III

Бля, меня сейчас стошнит.

Никто не хотел его и никто его не спас

Так миновало еще три ночи.

Все эти дни Чу Ваньнин каждый день оставался у его постели, заботился о нем, составлял ему компанию, передавал свою духовную силу и рассказывал о вещах, которые Мо Жань забыл.

В тот день под вечер закончился снегопад, небо прояснилось и алый свет заходящего солнца залил припорошенную землю своим ярким сиянием. В повисшем над горами безмолвии лишь шустрая белка прыгала по заснеженным верхушкам деревьев, заставляя заледеневшие ветки белой груши качаться и танцевать, не скупясь осыпая землю ледяными кристаллами.

Лежащий на кровати человек был щедро освещен этим предсумеречным светом. Вечерняя заря добавила румянца его мертвенно-бледному изможденному лицу. Зрачки под тонкими веками едва заметно сузились, а когда сумерки почти сгустились, он медленно открыл глаза.

После стольких дней тяжелой болезни и беспамятства Мо Жань, наконец, пришел в сознание.

Когда он открыл глаза, его взгляд оставался пустым и рассеянным. А потом он увидел Чу Ваньнина, который за эти дни так устал, что прилег на край его кровати и крепко уснул.

Ошеломленный Мо Жань хрипло пробормотал:

— Учитель…

Пока Мо Жань лежал в коконе из одеял, сознание начало медленно возвращаться к нему. Постепенно он начал смутно припоминать то, что Чу Ваньнин раз за разом рассказывал ему, пока сам он находился на грани сна и бодрствования.

Вино на Праздник Середины Осени, носовой платок с вышитыми цветами яблони… а еще про тот день в Павильоне Алого Лотоса, когда он пожертвовал собой, чтобы вместо него принять Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия.

Это все сон?

Он так сильно жаждал искупления, что ему приснилось, будто Чу Ваньнин рассказывал ему все эти истории? А может он так сильно надеялся вернуть все назад, что во сне ему привиделось, словно Чу Ваньнин готов смилостивиться над ним и простить его?

Он повернул голову и протянул руку, желая прикоснуться к спящему на краю его кровати человеку, но раньше, чем кончики пальцев дотронулись до него, поспешно отдернул ее.

Он побоялся, что если прикоснется к этому видению, его прекрасный сон сразу же разобьется вдребезги, и окажется, что он по-прежнему в Цитадели Тяньинь или стоит на коленях на помосте для покаяния, а внизу плещется ревущее тысячей голосов людское море