Старый мир. Починка жизни

Строй держать, не раскисать, не размякнуть!
Ты не вернешься домой, в молоко,
Пачка крестьянского масла
В прочной торжественной бумаге

Где средства труда
Принадлежат трудящимся,
А блуд труда
Становится чистый лавмейкинг,
А кто не хочет,
Читает Диккенса на скамейке

Ямку выроешь ляжешь в землю лицом
Скажешь туда люблю сразу прикрой
Его ладонью держи в тепле
Жди толкнется гриб белый ложный

Если стала воздух, не щекочут ли
Ветки верхние, когда проходят сквозь?
Ежели огонь, пускай хватает корма.
Небо пухом, если ты земля.

Возьми чужое отчее
На хлеб намажь.
Все съеденное — общее,
Все сущее — оммаж

Он мне сказал:
Лазарь, давай уходи оттуда,
И где застряло жало —
Я его выну,
И если там какой еще засел осколок,
Его мы тоже разъясним.
И это, красное, все это red and wet,
Вся эта thing, какую не назвать словами,
Уже четыре дни как в трупной яме, —
Оно усиливается и встало и идет.

Давай соберем это тело заново
(ножки в Медведково, попка в Чертаново).

Вечный огонь горит, пожирая павших,
Неучтенных, ненайденных и пропавших.

Не отдавай ему эти клетки, клеточки,
Нервные окончания, капиллярные сеточки,

Ребристое нёбо, пух паха и прах пуха,
Нежные перегородки ума и слуха:
Как мы с тобой соберем их на страшный суд?
Кости твои не знали, что их спасут.

Мешочки с семенем, всё, что тело съело,
Железо, за век ставшее частью тела,

Части тела другого тела, лежащего здесь с прошлого века,
Вместе они составляют нового,
Еще не существовавшего человека.

Глубоко под землей, в ее огородной клетке
Клетки продолжают делать новые клетки
Исходят яблочной пеной, когда земля собирает свой урожай
Подземными реками шарят в поисках устья
То, что было семенем, пробует себя семенами

То, что было семенем, пробует себя семенами

А теперь уйдем к себе
Отдышаться