Жид

разбудил меня; я открыл глаза и увидел перед собою жида лет сорока, в долгополом сером кафтане, башмаках и черной ермолке.

прямодушный, умный взгляд, кроткая улыбка, мужественный и звучный голос-все в нем нр

, полковник,-сказали мы наконец Николаю Ильичу.
Полковник улыбнулся, пропустил струю табачного дыма сквозь усы, провёл рукою по седым волосам, посмотрел на нас и заду

Я просидел две недели под арестом. Мне говорили, что вдова несчастного Гиршеля приходила за платьем покойного. Генерал велел ей выдать сто рублей. Сару я более не видал. Я был ранен; меня отправили в госпиталь, и когда я выздоровел, Данциг уже сдался,- и я догнал свой полк на берегах Рейна.

На жида надели петлю… Я закрыл глаза и бросился бежать.

— Так будьте же вы прокляты,- закричала она по-немецки,- прокляты, трижды прокляты, вы и весь ненавистный род ваш, проклятием Дафана и Авирона, проклятием бедности, бесплодия и насильственной, позорной смерти! Пускай же земля раскроется под вашими ногами, безбожники, безжалостные, кровожадные псы…

Мы все чрезвычайно любили и уважали Николая Ильича за его доброту, здравый смысл и снисходительность к нашей братье молодежи.