Мне хочется думать, что я сильная, — произнесла она. — Что причина, по которой сейчас на свободе я, а не Бронвин, или Миллард, или Енох, это то, что я достаточно сильная, что на меня можно положиться. Я всегда была той, кто может вынести все. Будто внутри меня есть датчик боли, который не включается. Я могу заблокировать ужасные вещи и продолжать двигаться дальше, делать то, что нужно делать, — она нащупала мою руку, лежащую поверх покрывала. Наши пальцы сплелись сами собой. — Но когда я думаю о тебе… как ты выглядел, когда тебя подняли с земли, после того как те люди…
Она судорожно вздохнула и тряхнула головой, словно отгоняя воспоминания:
— То я просто ломаюсь.
— Я тоже, — тихо произнес я, вспомнив, какую боль я испытываю всякий раз, когда вижу, что больно ей, какой ужас сковывает меня каждый раз, когда ей грозит опасность. — Я тоже, — я сжал ее ладонь и подбирал слова, чтобы сказать что-нибудь еще кроме этого, но она заговорила первой.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.
— Все, что угодно, — ответил я.
— Мне нужно, чтобы ты не умер.
Я выдавил улыбку. Эмма не улыбалась.
— Ты не можешь этого сделать, — произнесла она. — Если я потеряю тебя, все остальное уже не будет иметь смысла.
Я обвил ее руками, крепко прижимая к себе:
— Я постараюсь изо всех сил.
— Этого мало, — прошептала она. — Пообещай мне.
— Хорошо. Я не умру.
— Скажи «я обещаю».
— Я обещаю. Ты тоже скажи.
— Обещаю, — прошептала она.