Стыд

Тот, кого любит Бог, умирает молодым.

Тюрьма — это тот же штраф. Просто платишь не деньгами, а временем. И разница только в том, что деньги всегда можно снова заработать.

Оснований жить нет, но разве умирать не страшнее? Разве не страшнее уйти в вечность, не зная, что это такое?

Некогда черные волосы поседели, сеть мелких морщин покрывала когда-то такое знакомое лицо. Время, внезапно ставшее зримым.

Моника не ответила. Мысль мгновенно куда-то унеслась, она успела подумать только о том, какое фантастическое изобретение этот алпразолам. Настоящее спасение для тех, кто отчаялся решить свои проблемы как-то иначе.

Май-Бритт стало немного не по себе при мысли, что эта врач снова заявится к ней домой, но потом вспомнилось, что теперь та у нее на крючке, и тут же стало легче. Когда знаешь у человека слабину, с ним куда проще строить отношения.

Где-то в глубине души порой раздавался голос, который пытался объяснить ей, что ситуация, которую она сама создала, с каждым часом становится все необратимее. Но она знала, что жизнь сама по себе необратима, и изменить ход вещей невозможно — поэтому проще делать вид, что она ничего не слышит. Намного проще.

Если Пернилла когда-нибудь узнает правду, ее презрение будет настолько велико, что Монике останется только одно — просто исчезнуть с лица земли.

Но долг перед Маттиасом обязывал ее остаться.

А долг перед Ларсом — оправдать собственную жизнь.

Май-Бритт в очередной раз испытала раздражение от ее доброты. Здесь должна быть какая-то причина. У Эллинор должна быть какая-то задняя мысль, иначе она не стала бы всем этим заниматься.

Она отыграется на другом. На том, кто не прав. Скажет, что только идиот может демонстрировать другим собственное превосходство.