Личности в истории. Россия

Урок, преподнесенный нам Александром Невским, можно выразить одной древней мудростью: «Путь к Богу состоит из одного шага – шага от себя».

Александр выбрал – он выступил на врага с малой дружиной и победил. Но победил он даже раньше, чем началось само сражение. Победил он в тот момент, когда, отбросив сомнения, решился пойти против превосходящего силой врага. Он победил уже там, на площади, когда перед войском произнес ставшие историческими слова: «Не в силе Бог, а в правде… Они поколебались и пали, мы же восстали и стоим прямо». Решимость князя передалась людям. Вместе с ним победил себя и весь русский народ – на какое-то время, забыв о горестях и потерях, оставив в стороне обиды и раздоры – объединился, встал, как один, на защиту родной земли. Не за эту ли победу и воздана князю людская благодарность?

Дальше, казалось бы, все известно – победа на Неве и Ледовое побоище, заслуженные слава и почести. Но…
Среди ученых-историков, особенно западных, часто можно встретить мнение, что не совершил Александр Невский ничего такого, что было бы достойно столь громкого его прославления. Невская битва, по их словам, лишь небольшая пограничная стычка, каких в то время было немало. А одержанная на Чудском озере победа – временный успех, не решивший острых проблем в отношениях с северо-западными соседями.
И правда, даже русские летописи не уделяют этим битвам много внимания – всего несколько строк; не больше, чем другим подобным сражениям, столь частых в то смутное время. Не стало после побед легче жить и новгородцам. Еще не раз самому князю и его сыновьям придется отбиваться от притязаний на русскую землю литовских, шведских, немецких феодалов.
Если это так, тогда в чем же секрет многовековой славы Александра? Почему в памяти народа живет образ именно этого героя и его победы?
Если рассматривать только внешнюю, фактическую сторону жизни Александра Невского, то вслед за западными историками мы вынуждены будем удивляться популярности этого имени и признать надуманность значений его ратных побед. Но ведь не только мечом ведут сражения и одерживают победы. Главные битвы совершаются не на поле брани, а внутри самого человека, в его душе. И победы, одержанные в таких сражениях, зачастую ценятся и современниками, и потомками гораздо выше.
У Александра на выбор было два пути. Узнав о том, что в устье Невы большим войском на ладьях вошли «свеи», он мог, как это делали ранее другие князья, отсидеться со своей дружиной в прекрасно укрепленной Ладоге, дождаться помощи из Владимира от своего отца Ярослава, попытаться договориться со шведами, откупиться наконец. И, наверно, его бы никто за это не осудил: ни княжеская дружина, ни жители Новгорода. Ведь у Александра не было ни опыта (князю было в то время всего 20 лет), ни достаточно сил (шведы имели четырехкратный перевес в людях)… Но, вместе с тем, Александр знал и другое. Избрав такой путь, он ставит под удар Новгор

А для Гоголя все стало ясно уже давно: «Создал меня Бог и не скрыл от меня назначенья моего. Рожден я вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области литературной. Дело мое проще и ближе: дело мое <…> душа и прочное дело жизни. А потому и образ действий моих должен быть прочен, и сочинять я должен прочно. Мне незачем торопиться; пусть их торопятся другие! Жгу, когда нужно жечь, и, верно, поступаю как нужно, ибо без молитвы не приступаю ни к чему».

Будучи человеком религиозным в высшем смысле этого слова, Достоевский был вместе с тем вполне свободным мыслителем и могучим художником. Он никогда не отделял истину от добра и красоты, никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины. Эти три живут только своим союзом. Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина отвлеченная есть пустое слово, а красота без добра и истины есть кумир. Открывшаяся в Христе бесконечность человеческой души, способной вместить в себя всю бесконечность Бога, – эта идея есть вместе и величайшее добро, и величайшая истина, и совершеннейшая красота. Именно оттого, что красота неотделима от добра и истины, именно поэтому она и спасет мир.
Красота также неотделима от любви, но любовь есть труд, и даже ей надо учиться. «Ищите же любви и копите любовь

Так во что же верил Федор Михайлович? Прежде всего, в бесконечность души человеческой. Полная действительность бесконечной человеческой души была осуществлена в Иисусе Христе, в человеке, и, значит, это возможно и для каждого стремящегося к этому. Достоевский показал на своих любимых героях, что во всякой душе человеческой, даже на самой низкой ступени, существует возможность, искра этой бесконечности и полноты существования.
Иисус Христос для Достоевского – высший нравственный идеал, которому надо стараться подражать, учиться у него любви, милосердию, подвигу и самопожертвованию. Не смущаясь антихристианским характером всей нашей жизни и деятельности, он верил в действительность Бога как сверхчеловеческое Добро и в Христа как Богочеловека, он проповедовал христианство живое и деятельное, истинное учение Христа. Для Федора Михайловича истинная церковь – это всечеловеческая, в которой должно исчезнуть разделение человечества на соперничающие и враждебные между собой племена и народы. Все народы должны воссоединиться в одном общем деле всемирного возрождения. Главная идея, которой Достоевский служил всей своей деятельностью, была христианская идея свободного всечеловеческого единения, всемирного братства во имя Христово.
Достоевский считал, что именно Россия должна сказать миру новое слово. Он верил в Россию и предсказывал ей великое будущее. Призвание России, ее назначение и обязанность состоит в примирении Востока и Запада. Истина едина, она и объединит все народы. Обладание истиной не может быть привилегией одного народа или отдельной личности. Истина может быть только вселенскою, и от народа требуется подвиг служения этой вселенской истине, даже с пожертвованием своего национального эгоизма. Истинное дело возможно, только если в человеке есть свободные силы света и добра, но без Бога человек таких сил не имеет.

Совсем еще молодой человек, учащийся Петербургского Инженерного училища Федор Достоевский писал брату Михаилу в Ревель (Таллинн), излагая вполне зрелые философские мысли: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком»; «…Природа, душа, бог, любовь… познаются сердцем, а не умом»; «Мысль зарождается в душе. Ум – орудие, машина, движимая огнем душевным

Облака все так же бежали над Савкиной горкой по высокому-высокому небу. Пушкин вдруг расхохотался, вспугнув уток на Сороти, – он-то знал, что такое свобода! «Ты царь, живи один!» «И Бога глас ко мне воззвал…» Он знал, что все еще только начинается. Впереди – целая вечность…
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
1836

(ИЗ ПИНДЕМОНТИ)
Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги,
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от властей, зависеть от народа —
Не всё ли нам равно? Бог с ними. Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
– Вот счастье! вот права…
1836
Литература
Битов А. Моление о чаше. Последний Пушкин. М., 2007.
Лотман Ю. Пушкин. СПб., 2009.
Непомнящий В. Пушкин. Избранные работы 1960-х – 1990-х гг. М., 2001.
Тыркова-Вильямс А. Жизнь Пушкина. М., 2004.

«Истинный патриотизм, – писал позже о Толстом Владимир Соловьев, – заставляет желать своему народу не только наибольшего могущества, но – главное – наибольшего достоинства, наибольшего приближения к правде и совершенству, т. е. к подлинному, безусловному благу… Прямая противоположность такому идеалу – насильственное, нивелирующее единство, подавляющее всякую частную особенность и самостоятельность».

Господь, меня готовя к бою,
Любовь и гнев вложил мне в грудь,
И мне десницею святою
Он указал правдивый путь…