Мертвые

Амакасу и Нэгели еще в прихожей — так сказать, сновид­чески — в порядке анамнеза обнюхали друг друга и удостоверились в истинной сущности каждого; обычно среди людей их сорта на это требуются какие-то доли секунды, после чего они друг друга игнорируют: путь от возрождения к возрождению слишком утомителен и ужасен, чтобы делить его с прочими посвященными. Мертвые — бесконечно одинокие существа, между ними нет никакой сплоченности: они рождаются одинокими, умирают и возрождаются — тоже одинокими.

, и вообще: как приложить к этому эстетическую мерную рейку, если все то, что тут предлагалось, пока что напоминает пародию или, в лучшем случае, оммаж.

кино — это продолжение войны другими средствами

колонизовать с помощью целлулоидной пленки — настоящего пороха для глаз

насколько родственны между собой кинокамера и пулемет

о кинотеатрах говорят, что они — сады электрических теней, разве это не потрясающее определение

В конце своей жизни Нэгели скажет, что за все сто лет существования кино было только пять гениев — Брессон, Виго, Довженко, Одзу и он сам

Крахта и на сей раз вело чутье к проблемам, связанным с диагностикой времени. Этот роман черпает свою энергию из радикального культурализма.

историческое исследование, находящее в истории материал и для политического анализа современности

в каждом моменте сознания будет присутствовать весь его временной ряд с настоящим, прошедшим и будущим,