Бумажные самолетики

Когда я читаю Конституцию Российской федерации, я не слышу ничего, кроме железного лязга. Что там написано? И кто эти люди, которые народ? И что такое власть и свобода?

как получилось, что официальный, сухой, порой бесчеловечный язык смог проникнуть в нашу жизнь и поселиться в нем? И почему мы не можем провернуть обратную процедуру — внедрить в документ нашу обычную, пусть даже не жизнь, а просто речь, хотя бы ее осколки

размыкают ткань жизненного мира своей объективностью.

И почему мы не можем провернуть обратную процедуру — внедрить в документ нашу обычную, пусть даже не жизнь, а просто речь, хотя бы ее осколки?

Народ сегодня это кто? Когда я произношу это слово, я вспоминаю кадры из «Броненосца Потемкина» или людей на проспекте Сахарова летом 2019 года. А я — народ? И моя жена — это тоже народ? И что мне с этим делать? И если я составная часть народа из Конституции Российской Федерации, это ведь значит, что я могу повлиять на власть, но практика показывает, что это не так, что я часть народа платоновского.

Когда я читаю Конституцию Российской федерации, я не слышу ничего, кроме железного лязга. Что там написано? И кто эти люди, которые народ? И что такое власть и свобода? «Народ», «свобода», «власть» — это слова из нашей повседневной речи. Мы используем слово «народ», чтобы описать объем человеческих существ, подчиненных государственной власти.

Каждый раз, произнося словосочетание «человеческие останки», я замолкаю и думаю: как получилось, что официальный, сухой, порой бесчеловечный язык смог проникнуть в нашу жизнь и поселиться в нем? И почему мы не можем провернуть обратную процедуру — внедрить в документ нашу обычную, пусть даже не жизнь, а просто речь, хотя бы ее осколки?

для Платона народ, «множество анонимных наделенных речью существ, называющее себя народом, чинит неправоту в отношении любого упорядоченного распределения входящих в сообщество тел. Но и наоборот, „народ“ является именем, то есть формой субъективации, той незапамятной и всегда актуальной неправоты, посредством которой социальный строй символизируется, отбрасывая большинство наделенных речью существ во тьму безмолвия или в животный шум выражающих приятность или страдание голосов»

Иногда в миры народа залетают камни в виде словосочетаний «человеческие останки» или «близкое лицо». Но бумажные самолетики с записочками от людей, летящие в ответ, сгорают в атмосфере. А посередине что? Пустое место, которое ждет новый способ говорить о том, что происходит с нами здесь и сейчас.

А я — народ? И моя жена — это тоже народ? И что мне с этим делать? И если я составная часть народа из Конституции Российской Федерации, это ведь значит, что я могу повлиять на власть, но практика показывает, что это не так, что я часть народа платоновского.