Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Нынешний режим РФ считает себя продолжателем коммунистического СССР. Его принципы властвования всё те же – править обществом для себя. Загромождающие нашу землю бетонные глыбы, о которых когда-то говорил Солженицын («Как нам обустроить Россию»), – это именно бандитское сознание, рассматривающее себя как высшую ценность, а других – только как средство или помеху для её осуществления.

Именно в 1918–1919 годах коммунисты создали карательную систему, которая, существуя под разными аббревиатурами – ВЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ, – долгие десятилетия защищала всевластие кучки тиранов с помощью бесчисленных убийств и запугивания наших граждан.

По мысли новых правителей, террор должен был парализовать волю к сопротивлению у противников их власти. Люди образованные, мыслящие, особенно молодые, способные к активной и сознательной борьбе, уничтожались в первую очередь, если не шли на активное сотрудничество с большевицким режимом. Большевики тщательно выявляли и истребляли тех людей, которые пользовались в обществе авторитетом и могли объединять вокруг себя недовольных режимом – популярных священнослужителей, земских деятелей, сельских старост, рабочих активистов.

Череда двух большевицких переворотов 25–26 октября 1917 года и 5–6 января 1918 года покончила с демократией в России. Теперь в стране утвердилась открытая диктатура небольшой группы людей, опирающихся на голое насилие. Сутью этой власти было присвоение себе прав на жизнь, свободу и собственность всех тех, на кого эта власть сможет распространиться. Это была не власть общества (communio), но тотальная власть над обществом. Да и политической партией созданная структура не может быть названа. Люди, захватившие власть, желали владеть не частью (part – часть), а всем, и притом вне всяких законов и политических правил. Это была властная пирамида, продуманно организованная деспотия.

Тот, кто не имеет пищи, не имеет сил сопротивляться. Он или умирает, или идёт служить тому, кто будет давать ему кусок хлеба. В этом и был весь нехитрый расчёт большевиков – смирить голодом народ, только что напившийся допьяна революционной вольностью, и, смирив, а также оболванив его направленной и жёстко контролируемой пропагандой, утвердить навсегда свою власть над ним. К голоду как к действенному политическому оружию большевики будут прибегать всегда, когда их власть над обществом становится ненадёжной.

«Революция, изменившая мир» – долго видел я в этой набившей оскомину советской фразе только фигуру пропаганды. Теперь, в год столетия этой революции, должен признать – то, что свершилось в России в 1917–1918 годах, действительно изменило мир – где больше, где меньше, а у нас в России – всецело, что называется – «до основания». При этом разрушение до основания произошло не вообще в 1917 году, но только и исключительно после захвата власти в Петрограде, а потом и во всей России коммунистами-большевиками. Примерно за год, много – за два, после переворота 25 октября 1917 года на пространствах, устойчиво контролируемых Лениным и Троцким, исчезла не просто историческая Россия, исчезло человеческое общество как таковое. Ведь, по словам Джона Локка, «Главной целью гражданского общества является сохранение собственности»[35], а от частной собственности в России не осталось и следа. Всей собственностью распоряжалось большевицкое политбюро и «красный диктатор» Ленин лично. Сопротивляющихся этому новому порядку вещей безжалостно уничтожали.

После ликвидации последних очагов организованного сопротивления большевицкой власти к концу октября 1922 года новый строй жизни утвердился на огромных пространствах от Балтийского и Чёрного морей до Тихого океана и монгольских пустынь. Утвердился на сотню лет, до сего дня, и, кажется, не собирается уходить в обозримом будущем. Конечно, за этот век «новый строй» менял своё обличье и, в целом, постепенно мягчел, слабел – через трещины тяжких бетонных плит пробивалась зелень жизни: тут трава, а там и чахлые деревца. Но бетон, в который заковал наше общество октябрь 1917-го, никогда не растает, как лёд под дождём. И расколовшись на куски, и раскрошившись от времени в песок, он будет уродовать жизнь.

Широчайшая палитра общественной воли, выразившаяся и в революционных партиях, и в демократических – в Конституционных демократах и в многообразных национальных партиях. Вся эта огромная красивая картина, пусть тогда и крайне возбуждённой, и склонившейся слишком влево жизни, была уничтожена грубой силой ради одного – чтобы удержать власть любой ценой. И эта традиция сохранения власти любой ценой, отвратительная ленинская традиция, потому что любая цена всегда одна – кровь, сохраняется у нас в стране до сего дня.

Увы, на Керенском лежит вина не за то, что он погубил Россию – очень возможно, что он не мог её уже спасти, а за то, что он не попытался спасти Россию. Вот также, дорогие друзья, и нам надо без надежды на победу делать всё возможное, чтобы спасти нашу любимую страну. У нас есть предшественники, которые показали свою беззаветную любовь к отечеству. Нам есть с кого брать пример.

Едва ли правомерно утверждать, что революция была абсолютно неизбежна. России предстояло решить много трудных и запутанных задач, но возможность их мирного решения отнюдь не исключалась. Война сделала революцию вероятной, но лишь человеческая глупость сделала её неизбежной

Но самой поразительной чертой была скорость, с которой рухнуло Российское государство. Так, словно величайшая в мире Империя, занимавшая одну шестую часть суши, была каким-то искусственным сооружением, не имеющим органического единства, а вроде бы стянутым верёвками, концы которых держал монарх в своей руке. И когда монарх ушёл, скрепы сломались, и всё сооружение рассыпалось в прах…