Тетрадь в клеточку

Потом он говорит:

— Про трансгендерность все-таки почитай. Не ради мамы даже.

— А ради кого?

— Ради себя. Ради того чтобы никогда не оказаться в ситуации, когда приходишь домой, а на кухне висит твоя жена, или дочь, или твой сын. Ради этого стоит читать обо всем. О геях, лесбиянках, мигрантах, веганах, наркоманах — вообще обо всех. Ты же не знаешь, кем будет твоя жена или кем будут ваши дети. Тебе только кажется, что проблемы геев или мигрантов тебя не касаются, но на самом деле они касаются всех.

муж-объелся-груш

Пятился, пока не врезался спиной в дверь соседей. А когда врезался, обернулся и начал лихорадочно жать на звонок.
— Кто? — недоброжелательно спросил оттуда мужской голос.
— Я.
Там как раз жили баба Нюра и ее муж, которые все время хотели вызвать на нас «опеку».
Дверь открылась. Оттуда выглянул Алексей Палыч с пренебрежением на лице.
— Опять у вас дискотека?
— Мама… — У меня дрогнул голос.
— Задолбали уже всех…
— Мама на кухне…
Алексей Палыч резко выпрямился. А я отвел взгляд в сторону.
— Позвоните. Скорая, полиция…
— Ты чего мелешь?
— Там… На кухне.
За спиной соседа мелькнула грузная фигура бабы Нюры.
— Илья, что случилось?
— Баб Нюра… Там мама… Позвоните в полицию и скорую.
Соседка кинулась в глубь квартиры, послышались щелчки телефонных кл

«Ты знаешь, почему я это сделал, так что я не собираюсь ничего объяснять, а лишь подтверждаю твои предположения. Эта липовая жизнь уже не налезает на меня, и я ее ненавижу. Нет смысла продолжать

Ты сделала это из-за меня? — спросил ее я.
— С чего ты взял? — несколько грубовато ответила она.
— Я подумал, что ты от меня устала.
— Ты дурак? В записке, которую ты спер, все написано.
— Ты знаешь, что я спер записку?
— Ну да. Я же все вижу с небес.
— А Бог злится, что я спер записку?
— При чем здесь Бог? Спроси лучше, не злюсь ли я. Это же моя записка! И она предназначалась твоему отцу, а не тебе.
Это она говорит про записку, которую я спрятал в конце тетради. Но во сне у меня как будто память исказилась, и я никак не мог вспомнить, что было в той записке, хотя если спросить меня наяву, то я могу пересказать ее наизусть.
— Слушай, — сказал я. — Давай я сегодня перечитаю записку, а завтра ты снова придешь, и мы поговорим.
Мама неопределенно повела плечом.
— Посмотрим.
— Придешь? — с надеждой повторил я.
— Да приду-приду.
— Ты сначала говоришь «приду», а потом приходишь через раз.
— Приду я, не воняй.
Мама всегда говорила «не воняй», если считала, что кто-то неуместно много болтает. Я сказал, что не буду вонять.

— С ума сходит… Вчера два часа на балконе курил, все вверх тянет, а у меня там рассада стоит… Курит и не работает…

Она выглядела как чья-то бабушка, собравшаяся на дачу: в панаме, полинялом платье и с четырьмя раздутыми сумками, в которых, наверное, были всякие корзинки, лопатки, семена помидоров и прочая чепуха для дачников

С ума сходит его отец. — Это сказала соседка, спускающаяся с четвертого этажа.

Мы живем в съемной квартире, а это значит, что до нас там жили другие люди, и мы не знаем, какими они были. Нельзя отрицать, что у предыдущих жильцов мог быть, например, туберкулез и они оставили палочки Коха на вещах, которыми пользовались. Так что я вымыл все поверхности, двери и шкафы в квартире, а также прокипятил посуду. Потом вспомнил, что есть еще входная дверь — самый главный источник опасности, ведь мало ли кто к ней прикасается, когда проходит мимо?

Привет, тетрадь в клеточку.