РАБЫНЯ ПУЗАТОВА. Астраханская готика

«От смешного до грустного, от ироничного до комичного: детская непосредственность и взрослая находчивость – изворотливость, талант на грани с кичем и словесный гопак переводчика на костях именитого автора. О сложностях перевода в жизни и в прозе, о сериалах девяностых, психоматрице, литературе, о трех главных пороках и том самом Пузатове, который красной нитью – метко и колко, понятно о пережитом и пропущенном через себя всеми, кто родились в 80-х и вступили в пубертатный возраст в 90-х».
Наталья Сваткова, главный редактор портала о современной культуре «гУрУ».

«В этом тексте отражена суть 90-х, движуха, взбалмошность, абсурд и непосредственность этого десятилетия. Даже не столько в сюжетных ходах, сколько в интонации. 90-е демонизируют, а здесь как-бы видно очеловечивание этой эпохи».
Владимир Гуга, писатель.

«В нескольких главах, собранных Юлией Лысовой в удивительное колье, история раскручивается с одного эпизода, а после жадно проглатывает мироздание вместе с телевидением, неудачными переводами, журналом “Русский репортёр”, похоронами Пузатого, семейными хрониками и всё это — в спирали, танцует и поёт: “Азигунгарунгэ” (хотя на самом деле там не так было, всё переврала блестючая группа “Кар-Мэн”). Галактика никогда не жившей белой рабыни, о чьей судьбе проливались миллионы слёз.
Схватив ниточку из клубка, потянув мягко, Юля роман-торт, получившийся у переводчика Пузатова, расшифровывает и находит ингредиенты, их происхождение, генеалогические древа культур, после чего вместо торта «на столе» у читателя высятся горами: листья, зёрна, вода, камни, звёздные тела и атом вещества за несколько секунд до Большого Взрыва.
Путешествие, сжатое пружиной. На один образ накладывается другой, и разлетевшиеся монетки после того, как копилка — вдребезги.. превращаются в чешую, блики, конфетти, драже «Морские камушки». Крутится кувшинка, жужжа, открывая Изауру в платье с кринолином, оставляя её недвижимой, прячет и превращает в Дюймовочку, сбежавшую от всех».
Павел Телешев, писатель.