Все произведения школьной программы по литературе в кратком изложении. 5—11 класс

Князь Андрей не мог не разговаривать со Сперанским, так как его заинтересовала личность этого человека.

Павел Петрович же Базарова просто терпеть не мог и подозревал, что его антипатия взаимна. Однажды Николай Петрович случайно услышал разговор своего сына и его друга. Евгений сказал, что Николай Кирсанов очень добрый человек, но его песенка уже спета. Отец Аркадия очень расстроился, так как он изо всех сил старался идти в ногу со временем. За вечерним чаем Павел Петрович с Базаровым снова повздорили. Предмет их спора – аристократия и нигилизм. Павел Петрович говорит, что нигилисты разрушают все прежние устои, не предлагая взамен ничего нового, Евгений же пытается доказать, что они попросту не ведут бессмысленных разговоров, ругая правительство. Наконец Базаров прекратил эту бессмысленную дискуссию. Николай Петрович вспоминает, что как-то он ругался со своей матерью из-за того, что они не понимали друг друга. Теперь же он сам не понимает своего сына.

«Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого. Они положили ждать и терпеть… Но он воскрес, и он знал это, чувствовал полнее всем обновившимся существом своим, а она – она ведь и жила только одною его жизнью!»

Что ж? Умереть так умереть! Потеря для мира небольшая; да и мне самому порядочно уж скучно, И, может быть, я завтра умру!.. И не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле, После этого стоит ли труда жить? А все живешь – из любопытства: ожидаешь чего-то нового, Смешно и досадно!

«А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! Она, как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, дышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!»

«воплощался идеал того необозримого, как океан, и ненарушимого покоя жизни, картина которого неизгладимо легла на его душу в детстве, под отческой кровлей»

«Или я не понял этой жизни, или она никуда не годится»

«Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти. Все мертво, только из всех углов несется разнообразное храпенье на все тоны и лады».

«а между тем он носил и осознавал в себе дремлющую силу, запертую в нем враждебными обстоятельствами навсегда». Он был большой взяточник, который «непременно схватит на лету кусок мяса, откуда и куда бы он ни летел»

«А как мало тут человека-то нужно: его ума, воли, чувства – зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое…»