Источники осознанной жизни. Преврати проблемы в ресурсы @bookler

Гусеница

У немецкого поэта Рудольфа Отто Вимера есть такие стихи:

Шансов нет. Шесть метров асфальта.

Двадцать машин проезжает в минуту.

Пять грузовых. Тягач. И конная фура.

Гусеница ничего о машинах не знает,

О велосипедах, мопедах и пешеходах,

Не знает даже, какой ширины асфальт.

Но знает она, что на той стороне

Сочная зелень растет, пригодная в пищу.

Ей хочется есть. Ей надо добраться.

Шансов нет. Шесть метров асфальта.

Она ползет. Ползет на коротеньких ножках.

Двадцать машин проезжает в минуту.

Ползет наугад. Без спешки. Без страха.

Пять грузовых. Тягач. И конная фура.

Ползет, и ползет, и ползет,

И вот доползает.

Почему бедные отдают с гораздо большей готовностью, чем богатые? Возможно, богатые испытывают опасения, что не смогут жить, если их состояние уменьшится, – опасения, которых начисто лишены бедные.

С возрастом к нам должно прийти понимание, что все, чего мы добились и чем владеем, – это лишь «ссуда на срок», и она подлежит возврату. У того, кто легко отдает, руки всегда свободны, чтобы принять новые прекрасные дары.

опасность подстерегает их со стороны фиксации на достигнутом. Так называется желание во что бы то ни стало оставить у себя, удержать что-то или кого-то, иначе жизнь теряет смысл. Удивительно, насколько часто главная проблема обращающихся за психологической помощью людей сводится к обладанию тем или иным объектом, которого они жадно домогаются или яростно держатся. Я помню одного разведенного мужа он никак не хотел оставить в покое свою бывшую жену, постоянно ловил малейшие знаки ее расположения, забрасывал ее письмами, донимал телефонными звонками и разными предложениями и, естественно, каждый раз получал все более решительный отпор. Его можно было пожалеть, но образумить было невозможно. Вспоминаю и другого мужчину, чья престарелая мать завещала половину своего дома человеку, долгое время заботившемуся о ней, взявшему на себя весь необходимый уход. Ее сын годами обивал пороги судов, чтобы вернуть себе незаконно, как он считал, отнятую у него половину дома, – все было напрасно. В конце концов он заработал хроническую болезнь желудка. Или вот еще один пример – начальница частного детского сада, которая ни за что не хотела уходить на пенсию. Ее взгляды на воспитание устарели, мебель и прочий инвентарь срочно нуждались в замене, сотрудницы стонали от ее авторитарного руководства, родители роптали, а сама начальница постоянно жаловалась, что работа отнимает у нее последние силы. Мой совет передать детсад в молодые руки она полностью проигнорировала. Некоторое время спустя, проезжая мимо этого садика, я увидела, что он закрыт.

Для каждого случая нашелся свой путь к спасению и обновлению. И отблагодарить за это можно лишь более сознательной последующей жизнью и более внимательным отношением к себе и своим поступкам.

Можно нарисовать картину, смастерить объемное изображение, символически оформить уголок в комнате или в саду, записать надиктованные воспоминания на диск и оставить его внукам, вышить на покрывале узоры, имеющие для вас глубокий смысл, – все эти вещи произведут точно такой же эффект. Главное, вы установите здоровую внутреннюю дистанцию по отношению к пережитому, объективируете его, дадите ему самостоятельное существование, отстранитесь от него, сумеете посмотреть на него без паники (ведь как-никак это художественное произведение!) и сможете отвернуться от него, не вытесняя при этом мучительные образы в подсознание, поскольку созданное вами само по себе будет воплощать память о том, что не должно быть забыто.

Травма преодолевается, когда:

1) человек воздвигает ей памятник и 2) он исполнен решимости стать достойным судьбы, сохранившей ему жизнь.

Любая деятельность, которой мы предаемся всей душой, требует от нас отказа от многого другого. Однако нельзя сказать, что способность отказываться от чего бы то ни было является сильной стороной современного человека, поэтому сегодня, куда ни посмотри, всюду видишь людей, замученных лихорадочной спешкой, стрессами и перегрузками. В принципе, человек лишь тогда хорошо делает свое дело, когда он любит его и работает в спокойной обстановке. Во всех остальных случаях потеря качества неизбежна.

во всем его кризисе высвечивается одна центральная точка, один-единственный «полюс», одна ценность – восстановление человеческого в себе. Все остальное – ноль, ничто.

Барух Спиноза наглядно проиллюстрировал ситуацию примером взаимной незаменяемости понятий. Заблуждение есть отклонение от истины, но истина не есть отклонение от заблуждения. Знание заблуждения ничего не говорит об истине. Знание истины, напротив, говорит о заблуждении все. Банальный пример: если мы знаем, что данный стол не стоит 100 евро, то мы еще ничего не знаем о настоящей цене этого стола. Если же мы знаем, что стол стоит 130 евро, то мы одновременно знаем и множество всех неправильных цен. Знание о настоящей цене, несомненно, обладает гораздо большей полнотой. В таком случае разве допустимо рассматривать «правильно» и «неправильно» как полярные понятия? Правильное мера неправильного, но не наоборот.

Все сказанное можно отнести и к жизненным кризисам. Они несут в себе и опасность, и шанс – это очевидно. Но нельзя считать, что опасность и шанс равноправно «сосуществуют» друг подле друга. Шанс имеет более высокий ранг. Это сущностное ядро любого кризиса. Это скрытая в нем ценность. Тот, кто распознает шанс, ясно представляет себе и опасность, которой он может избежать, воспользовавшись этим шансом. Тот, кто распознает опасность, далеко не всегда и не сразу понимает, что у него есть и шанс ее избежать. Если человек в результате кризиса терпит душевный крах, то это значит, что он отклонился от смысла кризиса, не понял заключенного в нем потенциала или, говоря словами Биджана Амини, не смог решить загадку о скрытом смысле.