Юлия Идлис

в киношколе в сценариста закладывают все то же самое, что он, заказчик, прочитал в книжке по драматургии, пока летел в отпуск: в истории должен быть герой, у героя должна быть цель, цель должна вытекать из желания…
А вот тайное знание о том, что такое процесс придумывания истории, сценарист получает уже в ходе работы. Оно такое: процесс придумывания хорошей, интересной, эмоциональной истории — это бесконечный перебор идиотских вариантов развития конкретных событий (по большей части, идиотских). Эти события и надо придумывать — а не ломать себе голову над абстракциями вроде цели героя, желания, потребности и т. п.
Бесконечно унылое «частное», в котором изредка проскальзывает искра чего-то общего, идейно-философского, — это и есть, по большому счету, работа сценариста. Очень часто в ее начале сценарист не может ответить ни на один вопрос о своей же собственной истории. Он даже не знает, кто герой всего этого, не говоря уже о его внутренней потребности. Ответы на все эти вопросы — это результат. А работа сценариста — это процесс.

Между тем со сценаристом, как и с любым человеком, который работает по восемь часов в день семь дней в неделю 365 дней в году, происходит целый ряд неприятных вещей. В частности — тоннельный синдром, сколиоз, ухудшение зрения, характера и в отдельных случаях — семейного положения. А главное, его начинает тошнить от истории, которую он пишет.

Одним словом, придумывая твист, мы не пытаемся придумать то, чего зритель уж точно не ждет. Мы работаем с тем, чего он ожидает, — и пытаемся предложить ему еще более логичный и органичный ход событий, чем он мог себе представить.