У края темных вод

из глубины души поднялись какие-то странные чувства — всплыли на поверхность, как дохлые карпы.

Наши мечты, сказал как-то раз при мне один старик, вроде маленьких жирных пташек: швырни камень и убей их, пока не улетели.

Пыхтя и повизгивая, словно с усилием цепляясь за рельсы, проехал поезд.

Малая скала удержит большую волну.
Гомер. Одиссея

Наутро поднялся туман, белый, как хлопок, плотный, как зимние облака

положил руку на кобуру, и там она покоилась, в любой момент готовая к новому движению, как пташка, вспорхнувшая на ветку.

— Разумеется, — ответил проповедник. — Мы с юной леди беседовали метафорически.
— Ясно тебе, Терри? — подколола Джинкс. — Именно так мы и беседовали.

Ежели тебя окунули и пробормотали над тобой какие положено слова, небеса гарантированы, святой Петр уже протирает чистой тряпочкой твое сиденье и арфу лично для тебя настраивает. В наших краях почти все баптисты, что в полях, что в тюрьмах, — похоже, народу такая религия по душе.

Чем ближе мы подплывали, тем внятнее становилась мелодия, и наконец мы подобрались так близко, что увидели, откуда доносится пение: группа белых собралась на берегу, одни у самой воды, другие повыше, на травянистом холме, верхушка которого золотилась под лучами солнца. Большинство собравшихся оделось по-парадному — во всяком случае, так, как это понимают в Восточном Техасе, — а у воды стоял босоногий мужчина в черных штанах и белой рубашке с закатанными рукавами. Он размахивал большой книгой в черном переплете. Другой, одетый примерно так же, стоял рядом с ним, повесив голову, как нашкодивший пес.

Мама коснулась моей руки и смолкла. Я еще теснее прижалась к ней, как старая больная собака, которую наконец-то пожалели